Так кто же умирал в блокадном Ленинграде?

            Этот вопрос я хотел бы задать тем, кто стоит на страже нравственных скрепов русского народа. Речь пойдет о беспримерном подвиге жителей блокадного Ленинграда. Я хочу разобраться, какие категории ленинградцев входили в скорбный список шестисот тысяч погибших от голода и холода.

           Ответ на этот вопрос не так однозначен, как кажется большинству граждан и вот почему. Меня в обороне Ленинграда смущают факты, возможно, не слишком бросающиеся в глаза на фоне общей трагедии, но очень важные для понимания картины блокады в целом. Рассмотрим их.

          Несмотря на тяжелейшие условия блокады, осажденный город функционировал как хорошо отлаженный механизм.

          Рабочие стояли у станков в цехах и давали продукцию фронту.

 

         Милиция патрулировала улицы, задерживая мародеров и воров.

 

        Бойцы МПВО тушили на крышах зажигательные бомбы и отлавливали диверсантов-сигнальщиков.

 

         Пекари выпекали хлеб.

 

         Медики выхаживали больных, раненых и обессилевших от голода.

 

         Могильщики исправно закапывали в землю десятки и сотни тысяч умерших.

 

        Чиновники управляли городскими службами.

 

       То есть, Ленинград жил.

       А кто же тогда умирал в окруженном городе?

       Складывается сюрреальная картина. Словно мы имеем два блокадных Ленинграда.

       В одном Ленинграде жители получают паек, ходят на работу и на службу, защищают город от врага. У них в домах, видимо, есть отопление, вода и электричество, поскольку им некогда ходить с саночками за водой на Неву и топить ночью буржуйку, чтобы не замерзнуть. В противном случае они на работу и на службу утром просто не встанут. За что, по законам военного времени, по голове не погладят. В этом Ленинграде вряд ли кто-то позволит своему ребенку или родителю умереть от голода.

       И другой Ленинград. В нем люди с ночи занимают очередь, чтобы отоварить продовольственные карточки. Жгут в буржуйках паркет, мебель и книги, чтобы хоть как-то согреть промерзшие квартиры. Едят столярный клей, олифу и подсолнечный жмых. Ходят с бидонами за водой на реку. Складывают умерших близких в соседней комнате, как дрова. Выплескивают фекалии из окон и на лестничные площадки. И умирают повсюду. Десятками и сотнями тысяч. Женщины, мужчины, дети, старики. 900 дней подряд.

        Кто эти люди? Семьи фронтовиков? Потерявшие кормильца? Эвакуированные? Почему город о них никак не позаботился? Почему им выдавали ровно такую порцию хлеба, на которую можно было только умереть? Почему они оказались брошены на произвол судьбы?

       Хорошо, пусть старики, пусть женщины и мужчины, пусть больные и немощные. Но ДЕТИ?! КТО ПОЗВОЛИЛ УМИРАТЬ ДЕТЯМ?! Кто из нас сможет равнодушно пройти мимо умирающего от голода ребенка? Или блокада и голод начисто убили в людях человечность и чувство сострадания?

       Хорошо, пусть человек слаб и не в силах поделиться последним с чужим ребенком, но ведь в городе эффективно функционировала советская власть! Почему не была принята городская программа по спасению детей?

        Продовольственный паек, получаемый служивым и рабочим людом, позволял им худо-бедно выполнять свои служебные обязанности. Это факт. Из которого неизбежно вытекает вопрос: а нельзя было как-то умерить свой служебный и патриотический пыл и немного поделиться этим самым служебным пайком, своей жизненной энергией, чтобы спасти умирающих детей? Хотя бы в самые тяжелые зимние месяцы. Гуманность ведь никто не отменял.

        Почему мы роняем слезы над дневником Тани Савичевой, но при этом ни на мгновение не задумываемся, что ее саму и ее братьев и сестер можно было спасти. Что с вами, люди?!

        Так как же увязать эти два Ленинграда? Если это один и тот же город, то мы вынуждены признать позорный факт, который не прикрыть никакой героикой: во время блокады одна половина жителей Ленинграда равнодушно позволила другой половине, в том числе десяткам тысяч детей, умереть от голода.

Подписывайтесь на мой канал на YouTube: https://www.youtube.com/user/u…